Эмбер. Чужая игра - Страница 28

Вылезаю из бассейна, вспоминаю, что имел множественные переломы и разрывы внутренних органов. Ощупываю себя. Здоров! И это хорошо! Обнимаю Паолу и кружу в танце.

— Господи, Паола, ты танцевать не умеешь. И-и — раз-два-три, раз-два-три. Это вальс. Раз-два-три…

Гилва смотрит на нас с материнской улыбкой.

Сдаю козырь Сухэя, сосредотачиваюсь. Паола заглядывает через плечо и деловито проверяет бластер. Кивает Гилве, и та прячет метательный нож в ножны на рукаве. Интересно. Хочу спросить, к чему такие хлопоты, но в этот момент устанавливается контакт.

За спиной Сухэя роскошный зал в стиле Людовика XIV. И множество рогатых и клыкастых монстров в яркой одежде. Бестиарий. Сухэй тоже выглядит не лучшим образом. Ни за что не узнал бы, но вызывал его, значит ОНО — он. Гилва кладет ладонь на мое плечо. Тут же чувствую руку Паолы на другом плече. Прикоснувшись ко мне, они тоже вступают в козырной контакт.

— Вы хотели со мной поговорить.

— Неплохо, молодой человек. Совсем неплохо. Шесть часов назад вы напоминали крысу, прошедшую камнедробилку.

— У вас найдется время для меня?

— А как вы думаете, молодой человек, кого мы сейчас обсуждаем? Или вы считаете, что сотрясатели мироздания являются каждый день?

— Мне пройти к вам, или вы ко мне?

— Лучше будет, если я к вам, — усмехнулся Сухэй. Мы пока не пришли к общему мнению относительно вашей карьеры. Многие считают, что чем короче она будет, тем лучше. Они не видят полной картины, и меня это устраивает.

Я протягиваю руку, Сухэй касается ее и делает шаг вперед. Облик монстра медленно сползает с него, открывая взгляду старого, усталого человека.

— Гилва, девочки, если не затруднит, две чашечки кофе, — просит он. Но, как только девушки отходят, взмахивает руками, и нас окружает стена голубого тумана.

— Как это понимать?

— Они симпатичные девушки, но мои слова не для их нежных ушек.

— Понятно… Почему Логрус хотел меня убить? Гилва предполагала, что он захочет завербовать меня в союзники.

— Думаю, он просто испугался. — Сухэй наклоняется ко мне, сверля колючим взглядом. — Ты оказался сильнее его. Он не смог снять твое неумелое заклятье с Гилвы. Твоя детская поделка, мальчишечья шалость оказалась ему не по зубам.

— Но Гилва сказала, что заклятие снято…

— Она просто больше не чувствует его. Она же прошла Логрус. Заклятье стало частью ее сущности.

— А в чем оно заключается?

— Ты даже этого не знаешь? Демоны Обода! — старик сухо рассмеялся. — Я переоценил тебя, сынок. Или недооценил. Считал, что ты затеял грязную игру с девочкой. Но ты даже не знаешь, на что ее обрек. Слушай же! Ты сплел жизни Гилвы и Паолы в единую нить. Смерть любой из них будет смертью обеих. Одно время у нас было модно сплетать жизнь телохранителя с нанимателем. Я хорошо изучил структуру таких заклинаний. Но те заклинания были односторонними. Никто из девушек не выигрывает от твоей шутки. Если же учесть, что девы Хаоса живут намного дольше простых смертных… Я не стал пока открывать Гилве суть заклятия.

— Снимите стену.

Сухэй медленно разводит руки, бормоча что-то под нос. Стена тумана приобретает прозрачность и тает. Паола, которая колотила по ней пяткой и локтями, вскрикивает и проваливается спиной вперед прямо в мои объятья.

— Сухэй, повторите, пожалуйста, девушкам то, что рассказали мне.

— Вы рискуете, молодой человек, — ухмыляется старик, но повторяет.

— Не Богдан ты, а наказание божье, — уныло произнесла Гилва, дослушав до конца. Паола постучала себя по лбу, потрясла руками, произнося про себя нехорошие слова, махнула на меня рукой и отвернулась, обиженная.

Насчет долгожительства старик не прав. В наше время разработаны методики омоложения. Но вот что будет с одной из девушек, если вторая ляжет в анабиоз… Нужно срочно изучать прикладную магию. Где бы взять самоучитель?

— Учитель, не гневайтесь на него, — объясняет тем временем Гилва. — Он большой ребенок. Не знаю, из какого мира к нам попал, но абсолютно не приспособлен к жизни. Наивен и доверчив. Пытаюсь его переучить, но пока он меня переучивает. Его мир — мир взрослых детей. Очень добрый и беззащитный. И вокруг себя он строит такой же мир. В него попадаешь — и расслабляешься. Тонешь как муха в сладком сиропе. Я до того размякла, что позволила отрубить себе голову. Шрам на шее до сих пор не сходит.

— И не сойдет, — сообщает Сухэй. — Это был смертельный удар. Носить тебе метку до конца дней своих.

Гилва зашипела на меня змеей и отвернулась. Паола бросила испепеляющий взгляд, подсела к подруге, зашептала на ухо что-то утешающее.

— Переходим к главному, — произносит Сухэй и вновь возносит руки, восстанавливая стену. — Какие породы людей ты знаешь?

— В смысле — эмбериты и простые смертные?

— Да. Жители истинного мира и жители теней. Первые отличаются от прочих большей физической силой, выносливостью, долголетием и умением перемещаться по отражениям — после соответствующей подготовки. Ни одно из этих свойств нельзя взять за критерий, но в комплексе они достаточно четко характеризуют расу. Есть еще третья порода — бессмертные. Критерии их отбора еще более размыты — за исключением одного: если бессмертного убить, он тут же возродится в другом месте. У меня есть основания полагать, что ты, сынок, из этой породы.

— Мне не нравится критерий отбора. Отсев большой. Другого нет?

— Как правило, бессмертные обладают огромной магической силой, — Сухэй выжидательно смотрит на меня.

— Дальше.

— Их выделяет поведение. Наш мир им не нравится. В то же время, они не стараются его видоизменить или разрушить. Их интересует другой мир, кардинально отличный от нашего.