Эмбер. Чужая игра - Страница 5

— Даю слово чести, что Паола не опозорила ни своего имени, ни имени своих родителей, — с ходу ставлю решительную точку. Да, она две ночи провела под моей крышей. Я выделил ей комнату, там она и ночевала. Сожалею, что не смог вчера показать ей дорогу домой, но занят был. Дела, знаете ли. Служба…

— А как же…

— Трапезничали за одним столом, — улыбаюсь я. — Надеюсь, это не возбраняется?

За неплотно прикрытой дверью раздаются смешки. Допиваю вино и решительно меняю тему. Расспрашиваю, как здесь насчет лошадей. Не простых, а чтоб мне не стыдно было на такую сесть. Ну, вы же понимаете…

К разговору о лошадях допускаются все домочадцы. После короткого, но горячего спора четырех мужчин приходят к выводу, что хорошего коня я могу купить только в Авалоне. Попутно узнаю, что лошади бывают чалые, гнедые, сивые, пегие, саврасые, серые, бурые, каурые и в яблоках. Еще узнаю, что у лошадей есть бабки. У меня, кстати, в кармане бабок нет. Нужно будет обзавестись местной валютой. Иначе на что лошадь покупать? На вопрос, что сталось с моим конем, отвечаю хмуро и коротко:

— Загнал. Служба.

Все с пониманием кивают. Вредный Кравчук с третьей орбитальной сделал бы круглые глаза и спросил: «За сколько?» Но здесь таких вредных нет.

В комнату, переваливаясь, входит бабуся. И тут же начинает укорять Паолу, что мол соседи уже невесть чего болтают.

— Тот, кто ставит под сомнение честь Паолы, тем самым ставит под сомнение мою честь, — стальным голосом сообщаю я. — Прошу меня простить, но такого, если он найдется, я должен буду вызвать на поединок и убить.

Тишина.

— Ох ты, боже мой, — прыскает сестра Паолы. — Кому ж тогда урожай собирать? — и получает подзатыльник.

Прощаюсь, ссылаюсь на дела и выхожу на крыльцо. Меня провожает все семейство, включая двух кошек. Уже у калитки спрашиваю, нет ли здесь такого глупого обычая, что сначала нужно выдавать замуж старших сестер, а только потом — младших. Глаза Паолы загораются как два алмаза. А сама краснеет как помидор. Меня дружно убеждают, что глупых обычаев в этой стране нет. В других — всякие есть, но в этой — только разумные. И наперебой приглашают заходить еще.

Иду по деревне как на параде. Все жители высыпали посмотреть на меня. Приподнимаю шляпу и киваю всем подряд. Невероятно! Неужели все это выдумал я? Нормальные, живые люди. Нет, что-то не так. Я не мог ВСЕ выдумать, потому что узнал о лошадях такое, чего раньше не знал. Но — что должен знать любой, кто имел с ними дело. Получается, я дал канву, общие указания, а проработку деталей кто выполнил? Или — на самом деле существует бесчисленное множество миров, а все, что я выдумал, становится граничными условиями, отсеивающими неподходящие миры? Все равно есть нестыковки. Но приятно, что родные Паолы — настоящие, живые люди. А не марионетки, выдуманные мной наполовину. Вроде киберов недоделанных. Вывод — Паола живая, настоящая. Из плоти и крови. Это радует. Не то слово! Это ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!!!

Возвращаюсь домой в отличном расположении духа. Целый час дурачился, изображая то ли д'Артаньяна, то ли поручика Ржевского. И с каким успехом! Рассказать — не поверят!

— Пятнадцать, шестнадцать… — Марширую вокруг полукапсулы, меняя отражения. — Семнадцать, восемнадцать… — скоро тропинку протопчу. Вот Паола удивится. — Девятнадцать, двадцать. Все, хватит!

Полукапсула ничуть не изменилась. Так и было задумано. Иду в лес. Прямо в лесу, метрах в трехстах, нахожу холмик. В холмике — дверь. Открываю и спускаюсь по бетонным ступеням метров на пятнадцать. Под потолком ярко горят шары из белого матового стекла. Что в шарах, я не уточнял. Задумал только общий вид. Выключателя нет. Проводки на стенах тоже не видно. Зато холодного оружия — видимо-невидимо! Короткие, широкие мечи римских легионеров, кривые турецкие ятаганы, двуручные самурайские мечи с крошечной овальной гардой, рыцарские мечи, казацкие сабли и шпаги мушкетеров. Палаши, мачете и рапиры. Кинжалы и стилеты. В отдельном зале секиры, боевые топоры, томагавки и алебарды. Какие-то шесты с лезвиями на обоих концах. Любой вкус, цвет, размер. Если б еще разбираться в этом… Долго-долго брожу по залам, примеряя к руке то одно, то другое. Останавливаюсь на кавалерийской шашке начала ХХ века. С такой шашкой, наверно, сам Чапаев — впереди, на лихом коне!

Поднимаюсь наверх и учусь наносить рубящие удары. Зеленые мне бы этого не простили… Молодые березки валятся одна за другой. Те, что постарше, валиться упорно не хотят. К вечеру понимаю только одно: без тренера хана. Нужен учитель фехтования. А еще нужно раздобыть лошадь. Но это уже завтра.

Готовить лень, поэтому марширую вокруг дома. На этот раз, ради разнообразия, против часовой стрелки. Мерлину было легче. Сунул руки в манипуляторы Логруса — и мгновенно вытащил нужный предмет. Метод Лабиринта тоже дает неплохие результаты, но очень уж ноги устают.

Засыпая, думаю о Паоле. Нужно будет всерьез заняться ее образованием. Пять классов церковной школы для жены космодесантника — мало.

ИГРА В ЛОШАДКИ

Утро просто чудесное! Окунаюсь в речку, растираюсь махровым полотенцем, минут пять прыгаю, размахивая шашкой. Маршируя вокруг полукапсулы, наколдовываю себе завтрак на серебре и фарфоре и, заодно, голограмму Паолы в рамочке. Хорошая получилась голо. Паола на ней удивленная и чуть испуганная. Как в тот момент, когда холодильник увидела. Сметаю со стола мухомор, на его место ставлю перед собой голо, уплетаю яичницу с ветчиной и пытаюсь представить именно ту лошадь, которая мне нужна. Никакой экзотики вроде зебры тигриной раскраски. Обычная лошадь. Темно-рыжей масти. Знать бы, как эта масть по-научному называется.